7 января 2012 года в катакомбах Холодной балки загадочно исчез Константин Шариков…
Официальные спасработы начались 10 января, хотя уже два дня перед этим в районе велись бессистемные поиски знакомыми, родственниками и сочувствующими Косте. Во время этих предварительных спасательных работ даже был потерян, а через семь часов найден, один из «спасателей».
Официальные спасработы начались лишь после обращения родителей мальчика в МЧС и милицию. Мне удалось подключиться к первой группе, выехавшей 10 января в катакомбы Холодной балки. На одной из подземных баз, недалеко от лиманского входа, был развернут штаб, где записывались и оставляли контрольное время возврата все выходящие на поиски группы. Именно сюда прибывали из города все новые и новые человеческие подкрепления.
Началось систематическое прочесывание подземной системы, вначале близлежащих районов катакомб, а постепенно все более удаленной территории. А надо сказать, что территория в катакомбах Холодной балки – просто огромная, оцениваемая не в одну сотню километров, причем значительная часть этой территории затоплена грунтовыми водами, местами по колено, местами по пояс, а местами и под потолок.
Уже на первом выходе в район мне с напарником удалось найти вещи Кости. Они были разложены в неприметном тупике, мимо которого в предыдущие два дня уже многократно проходили, но из-за несистематического характера спасательных работ этот тупик осмотрен не был. Прямо в тупике был разложен пенополиуретановый коврик, в головах которого лежал нераспакованный спальный мешок и листочек с мантрами в русской транслитерации. Там же лежал довольно дорогостоящий налобный фонарик. Рядом на камнях были расставлены продукты питания, два полных термоса с чаем и пакет, в который были сложены городские вещи и джинсовый рюкзак Константина. Из всего этого следовало, что хозяин вещей ушел со своей импровизированной базы без основного источника света и без продуктов питания. То есть уйти он должен был куда-то совсем недалеко либо по какой-то ему знакомой или хорошо промаркированной подземной трассе. Сам тупик находился примерно в трехстах метрах от центрального выхода на поверхность.
Так как вещи мы нашли всего через двадцать минут после выхода из штаба спасательных работ и до контрольного времени возврата оставалось еще час и сорок минут, мы с напарником продолжили систематический осмотр прилегающего района. Тщательно осматривали все завалы, тупики, бутовые стенки. Постепенно в осмотре мы придвинулись к ближайшей в этом районе воде. Не дожидаясь, пока подвезут гидрокостюмы, мы разулись и начали прочесывание близлежащих обводненных галерей, глубина воды в которых составляет от полуметра до метра. Пролазив по воде около часа, основательно замерзнув и не найдя никаких признаков присутствия здесь человека, мы выбрались на «сушу», оделись и стали выдвигаться по короткой обходной трассе в район базирования. По пути мы встретили группу А.В. Саморукова, отступавшую из соседнего, прочесанного ими, района.
Находка вещей человека, которого мы искали, с одной стороны, порадовала и натолкнула на некоторые выводы, с другой стороны, отсутствие человека в уже осмотренных привходовых районах, где потерявшемуся логичнее всего было бы найтись, настораживало. Собственно, выводы, которые напрашивались, – человек должен быть где-то недалеко. Скорее всего, он вышел без надежного источника света, недалеко отошел, с фонарем случилась авария, и он просто не смог вернуться к вещам…
Последующие поиски опровергли эти предположения.
Группы добровольных спасателей все прибывали и прибывали, постепенно весь привходовой район был прочесан и продолжал прочесываться по второму и третьему разу. Уже приехали сотрудники МЧС, была развернута линия связи с подземным штабом. Вечерние группы подвезли снаряжение для осмотра затопленных выработок.
Также подъехали знакомые Кости, более-менее представлявшие его стиль хождения в катакомбы и подземные пристрастия. Плотно пообщавшись с одним из товарищей, я узнал, что уровень хождения под землю у потерявшегося был весьма невысок, в частности, он совсем не пользовался картографией. Этот момент – принципиальный, который диагностически точно отделяет чайника и любителя катакомб от человека, который хотя бы пытается специализироваться и профессионализироваться в хождении под землю. К тому же оказалось, что Костя был достаточно авантюрным посетителем катакомб. Например, он любил ходить сам, без хорошего источника света, любил в одиночку лазить по затопленным выработкам без снаряжения. Стало известно, что на Новый год он купался в Хаджибейском лимане. Это настораживало. Хотя близлежащие обводненные галереи были осмотрены, гипотетическому авантюристу ничего не мешало уйти и на глубокую воду. То есть, несмотря на то, что по всей логике мы искали явного любителя и авантюриста, необходимо было прорабатывать и самые экстремальные для спасательных работ версии, с необходимостью требовался осмотр каждого километра подземных выработок.
Уже ночью несколько групп выдвинулось в обводненные районы. Один из обводненных районов осматривал я, но уже с другим, более свежим напарником. На глубокой воде мы должны были встретиться с параллельно нам работающей группой, но мы на три минуты разминулись и встретились уже на выходе из воды. Первые осмотры глубокой воды ничего не дали…
Поздней ночью отработавшие по многу часов добровольные спасатели начали разъезжаться – утром многим из них придется выйти на работу, вечером они приедут в подземную систему снова. Поиски авантюриста приковали к себе десятки людей, приложивших свои силы и, в общем-то, ценное для них время с единственной целью – найти потерявшегося.
Потерявшегося не нашли. Спасработы были прекращены 16 января, после того как в результате титанических усилий десятков людей на протяжении сотни часов были прочесаны последние белые пятна подземной системы. В это время я уже четыре дня был в Карпатах, руководил лыжным спортивным походом, к которому давно готовился. Не смотря на плохую связь ко мне дозвонился родитель потерявшегося, и в подробностях расспросил, что именно из найденных вещей я видел, а что трогал, не лазил ли в бумажник. После моего конкретного ответа он сказал, что чего-то в найденных вещах не хватает, и по возвращению из Карпат мной обязательно будет интересоваться милиция…